Умницы и красавицы

Раньше, если я где-то не очень блистала успехами, то утешала себя тем, что самая красивая. Ну и пусть, думаю, эти заучки страшные гордятся своими пятерками...
И вот надо же мне было попасть в компанию двадцатилетних красавиц, из которых половина оказались еще и умницами!
Три месяца я билась над темами по истории средних веков и конституционному праву, трудность которых заключалась для меня прежде всего во французском языке. Не так уж просто комментировать текст, где без словаря знаешь не больше 20% слов!
А как тяжко было мне, привыкшей к вольному изложению мыслей, загнать все их в жестко структурированный план! Я сдавала прекрасное, на мой взгляд, сочинение, стоившее мне нескольких бессонных ночей, и получала "ноль" только потому, что ответила не по форме.
И вот результат экзаменов - 8/20 по истории и 6/20 по праву.
И чем мне себя теперь утешать?! Разве что тем, что я знакома с французским три года? Во всяком случае, других утешений не осталось...

Невыносимая легкость общения

Одна из самых дурацких людских привычек – предлагать в беседе свою версию того, что собирается сказать другой. Всегда получается глупо, как «Буря мглою небо кроет… – Правильно, Сигизмунд, это Евтушенко», и приходится останавливаться, говорить «нет» и возвращаться к тому, что все-таки имелось в виду. А человек уже внутренне обрадовался собственной мысли, из вежливости ждет, когда ты закончишь высказываться и - про свое, ассоциативное. Ты понимаешь, что надо переходить на ступень ниже и поддерживать болтовню в стиле «Да, а вот еще был случай…»

В итоге вспомнить, о чем говорили, невозможно.

Французский Пушкин

Ну вот, я уже и понимаю то, что Пушкин писал по-французски. Однако это его двуязычие удивляет: такая необыкновенная легкость русского в литературе - а для рассуждений на социально-философские темы сознательно выбирал французский. Не хотел, стало быть, сделать ясной и легкой эту часть нашего языка. И поскольку вначале все-таки было слово, поэтому всё так и осталось без изменений в нашем отечестве со времен писем к Чаадаеву:
Il faut bien avouer que notre existence sociale est une triste chose. Que cette absence d’opinion publique, cette indifférence pour tout ce qui est devoir, justice et vérité, ce mépris cynique pour la pensée et la dignité de l’homme, sont une chose vraiment désolante.
Грустно это так, что даже французский не утоляет печали.

Снег как главный русский вопрос

Снег сегодня стал самой большой проблемой в нашем городе. Это даже наводит на мысль, что его специально плохо убирают. Не нужно никаких провокаций, чтобы занять народ в предвыборный период - достаточно просто не очень упираться с уборкой, чтобы автомобилисты прочнее застряли в пробках, пешеходы чаще падали на обледенелых кочках и ломали руки-ноги, регулярно подавать в прессе публикации на тему этого безобразия - и вот, все только об этом и говорят, только этим и возмущаются, словно и нет других проблем, такой, например, как безобразно выросшие цены на продукты. Наоборот, снег создает впечатление наступающего завтра-послезавтра апокалипсиса, и люди сметают в супермаркетах жратву, не глядя на ценники.
Да мало ли проблем в отечестве? Но все уперлось в снег. В марте снег растает, а с ним и главная вина градоначальницы нашей, которая снова, как в прошлом году, показательно снимет какого-нибудь чиновника... А премьер-министр с президентом вообще какое отношение имеют к уборке нашего снега, вы что?!

«Да здравствует развод – величайшее изобретение человечества!»

Когда мне совсем уж плохо, я думаю о том, какая тонкая грань отделяет мою жизнь, где все так плохо, от смерти, где ничего этого нет и вряд ли есть что-либо вообще. От этой мысли начинаешь чувствовать легкость – не радостную, а эфемерную, что ли, когда ты ни здесь и ни там, а как бы нигде, и словно можешь пройти сквозь стены и даже людей.

Появлением этого спасительного рефлекса я обязан разводу. Я вспоминаю сцену с моей экс-свекровью, когда она надзирала за тем, как я переношу свои вещи из комнаты, которую они  в честь предстоящего развода решили закрыть, чтобы застолбить часть своей ленинградской жилплощади. Я с тоской носила свою одежду из спальни в детскую, не зная, куда ее там складывать, как вдруг увидела вязаную повязку на волосы и вспомнила, как однажды пришла в ней в университет, и наш эстет, легендарная личность, театровед, а у нас - преподаватель английского - сказал: «Какие девочки у нас – Голливуд!» Из его уст это звучало очень достойной похвалой. И вот, забыв про окружающий меня кошмар, я примерила эту повязку у зеркала. И мне стало совершенно наплевать на то, с каким осуждением смотрит на меня эта милая женщина, которая еще недавно безуспешно пыталась меня научить технике управления мужем: «жена – это шея», «ты, если не согласна, молчи, а потом сделаешь по-своему» и т.д.

Вообще, если бы не развод, я думаю, пришлось бы перейти вышеупомянутую грань самостоятельно. Муж все время искал Бога, читал философские книги и Библию. Однако в стопке бумаг на его столе лежали результаты аутопсий. Почему-то я воспринимала их беллетристически. Я никогда не представляла себе собственно мужа, разрезающего труп. А ведь он делал это почти ежедневно… При этом мне снились жирные черные мухи, облепившие оконное стекло, - я боялась открыть окно, чтобы их выгнать, потому что их было слишком много.

И вот, благодаря разводу, я не только избавилась от кошмарных снов и постоянного необъяснимого чувства вины, но, наоборот, вернула себе ощущение жизни как чуда, даже если в ней происходят те вещи, которые не должны случаться. И каждый год мне приносит новые роскошные чувства.

Вот эти красные розы - эмблема любви - стоят в вазе уже восьмой день! Не подумать ли мне серьезно о том, кто их подарил?

Ваза или не ваза?

Есть такие фильмы, которые невозможно разгадать. Чувствуешь какой-то подвох, а в чем он – не ясно, сколько ни думай. Я сейчас не о кино «не для всех», а как раз о том, которое от авторов кино не для всех, но сделано для широкого зрителя.

В свое время я мучилась над загадкой фильмов «Брат-1» и «Брат-2», которые выпустил Балабанов после «Замка» и «Про уродов и людей». Версия, что он просто денег решил заработать, не устраивала – такую фальшь всегда видно, а здесь словно два разных человека кино делали и оба – увлеченно, искренне, талантливо. Вопрос о появлении столь несхожих фильмов в одной голове мне всегда хотелось адресовать самому Балабанову. И вот ответ: «Я же снял для вас «Мне не больно», а теперь снимаю для себя». Это он про «Груз 200» - бррр!

Вторая загадка такого же плана - Франсуа Озон. Что его заставило снимать «Вазу» с Катрин Денёв? Желание воспеть легендарную кинодиву? Любовь к стилизациям? Да нет же! Никакой лжи не чувствуется! В историю, рассказанную так затейливо, почти начинаешь верить, и восхищаешься Катрин Денёв, и ее героиней, и актрисой, и по-хорошему жалко пузатого Депардье (и героя, и актера), и понимаешь, что все это так красиво и ярко, что где-то уже на грани с пошлостью, и все равно – так хорошо, что хочется захлопать в ладоши в конце фильма. Помнится, не так давно Озон заставил всех поверить в крылатого младенчика, родившегося в суровой пролетарской среде.

Как же это им удается так здорово нас дурачить?

Куда пойти с туристом?

Что делать в Петербурге летом, понятно даже ослику: гулять по набережным, сидеть на террасе кафе, отправиться в Петергоф, Стрельну, Павловск и бродить там под моросящим дождиком. Но вот как быть в январе? Пригороды отпадают, остаются музеи, концерты, кино и рестораны. Оттого досуг получается довольно мучительный и дорогой.
Прошло всего несколько дней каникул, а я уже три раза сходила в кино, пять раз - в рестораны, два раза - на концерты и два - в музеи. При том, что первый день я пролежала у телевизора, наслаждаясь мыслью, что мне никуда не надо бежать, успевать, никому звонить, ни с кем договариваться, ничего не нужно покупать, готовить, стирать и мыть.
Только из-за этих зимних каникул я пришла в Фонтанный дом. Сколько лет я смотрела на это здание, думая о моей любимой поэтессе, и никогда не хотела туда зайти. И вот - пожалуйста! - какие-то жалкие останки быта, несовместимые со стихами Ахматовой. В голове крутится образ "слюнявой старухи", в которую я никогда не могла поверить, а теперь представила без труда. Будь прокляты люди, которые создают музеи-квартиры, наполненные рухлядью, тщеславием, бредом экскурсоводов и старыми смотрительницами!
Старушки были очень недовольны, что мы так быстро ретировалсь. Что бы они сказали на то, что, с моей точки зрения, самое ценное в их музее - это роскошные пушистые рыжие коты? Сколько их - мы так и не поняли. Мы видели их у кассы, у гардероба, в районе временной выставки, - они появлялись и исчезали с таинственностью Чеширского кота. Думаю, это единственное, что утешило бы здесь саму Анну Андреевну.
После такого музея хорошо выйти на мороз и ветер набережной и безо всякого диссонанса с окружением продекламировать гостям города: "А мы живем торжественно и трудно..." - и все сразу верят и восхищаются!