Друг Йорген и компания

Когда я пришла на занятия в первый раз и увидела, с кем я буду учиться весь месяц, то испытыла настоящий шок. Юным созданиям из Испании, Японии и США было по 19-20 лет, то есть все они за милую душу годились мне в сыновья и дочери. Я к этому никак не была готова, потому попросила перевести меня в любую другую группу, где есть люди постарше. Конечно, это был чистейшей воды дискриминационный выпад с моей стороны, но меня постарались понять, посмотрели мой тест и сказали - извините, никак не можем, у нас в старшей группе преподаватели стажируются. Что и говорить, я сама прекрасно знала, что тест я написала отвратно. У меня есть чудесная особенность - когда надо сосредоточиться, я теряюсь и начинаю во всем сомневаться. Все правила вскакивают со своих полок и в ужасе разбегаются по углам памяти. Короче, пришлось остаться.
На мое счастье, в группе появился серьезный парень из Германии 40 с лишним лет. Да и к этим детям я начала привыкать. Единственный недостаток, что все они знали язык хуже, чем я, но болтали очень уверенно.
Самой выдающейся личностью был Виктор-Эммануэль из Каталонии. Как его понимала наша замечательная преподавательница Мари-Клод, я не знаю. Я переспрашивала по нескольку раз, что бы он мне ни сказал, поэтому он меня возненавидел.
Тем же самым грехом страдала служительница церкви из Индии. Жуткий акцент, который вообще-то бесит - можно ведь постараться произносить правильно?
Вторая испанская подданная говорила неплохо, но не могла прочесть те самые слова, которые довольно успешно произносила.
Порадовал и соотечественник. Молодой джентельмен из Москвы за один год учебы в Бостоне так отвык от русского, что говорил по-французски с американским акцентом.
В общем, я была первой ученицей, пока, к концу второй недели, не поняла, что все худо-бедно прогрессируют, а я - наоборот.
К этому времени преподаватели, завысившие рейтинг старшей группы уехали, и меня позвали туда. Юри, милая японская студентка, захлопала в ладоши, что я к ним перехожу и чтобы окончательно меня убедить в правильности моего шага, серьезно сказала: "Мы здесь интересные темы обсуждаем, сегодня, например, - пенсии."
В старшей группе, действительно, все было по-взрослому, говорили все правильно, и мое чувство прекрасного не страдало.
Вот я с двумя своими преподавательницами и сокурсницей Барбарой, учительницей музыки из Австрии, которая, как и я решила провести свой отпуск, изучая французский.

Зато от прежней группы у меня остался друг Йорген, который изменил мои представлния о немцах. Во-первых, у него есть чувство юмора. Во-вторых, он очень трепетный и романтичный. В-третьих, безрассудный. Можете себе представить немца, который, завидев на ночной улице приближающийся микроавтобус, становится посредине дороги, объсняя, что возможно, этот шофер - его друг. Более того, это оказывается в самом деле так. Потом автобус с Йоргеном и другими людьми сопровождает меня, идущую по тротуару, и все одобрительно свистят и аплодируют удачному выбору Йоргена, то есть мне.

А потом все закончилось. На прощальной встрече все расчувствовались, поэтому фотографии все размытые.  А последняя так просто сквозь слезы, потому что мы исполняли на три голоса распевку Le coq est mort, le coq est mort, которой нас научила Барбара.

Базилика Visitation

Её видно почти отовсюду в Анси. Я удивилась, когда узнала, что церковь почти совсем новая, начала 20 века, и видимо, не столь почитаемая, как собор Святого Петра в Старом городе. Во всяком случае, в базилике на горе почти никого не бывает.

Я открыла ее в один из первых дней, когда искала вход в лес. Дорога, по которой мы поднимались с молодым лионцем и его собакой, плавно огибала большую площадь перед церковью, и все это было совершенно безлюдным, хотя и выглядело уютно. На обратном пути я зашла в церковь и узнала, что там есть карильон. Более того, через несколько дней будет карильонный концерт-ноктюрн.
В Петербурге вообще-то тоже есть карильон, в Петропавловке, но это место настолько прочно связано в моем сознании с темницей, что слушать музыку я туда не пойду.
Концерт-ноктюрн был сказочно красив. Я пришла с Йоргеном, мы сели на скамейку под платанами, солнце зашло, начинались синие сумерки, в звоннице зажегся свет. Нежный звон звучал настолько органично обстановке, что было даже не важно, что и как играют. А играли, между прочим, Чижика-Пыжика. Французы не отреагировали на нашу классику никак, зато, когда зазвучала мелодия из Эдит Пиаф, оживились и запели.

В каком-то очаровании мы прослушали этот не слишком серьезный по программе и по исполнению концерт. Когда он закончился, нам разрешили войти в церковь, Йорген поставил свечки и вообще так расчувствовался, что на обратном пути чуть не скатился с лестницы, совершив невероятно сложный кульбит.
В следующий раз мы пришли сюда на Мессу Генделя. Это уже был платный концерт. Площадь была вся заставлена машинами и автобусами, церковь забита до отказа. Исполнители оказались так себе. Рядовое и, как я теперь уже понимаю, обязательно посещаемое культурное событие. Среди публики я заметила мужчину и женщину. Они были ухоженные и современные, но абсолютно инакие, с лицами безупречно чистыми, которые невозможно представить хохочущими или злыми. Такое лицо не сделаешь, оно может быть дано от рождения и сохранено в неизменяемой и ограниченной среде.

Между тем, мое собственное лицо становилось все злее, потому что Йорген ушел искать программку и не возвращался. Я уже оставалась почти одна на площади, когда примчался, размахивая длинными руками мой немецкий друг, без программки.

Светопредставление

Вынуждена прерваться на короткое отступление. Новость вечера - отключение электроэнергии в Петербурге. В кои-то веки сегодня собралась встретиться с подружкой в кафе. И вот - поскольку Пионерская закрыта, еду на Черную речку, спускаюсь - гаснет свет. Только представьте - вы под землей, а свет погас. И это не подвал вашего особняка, а между прочим, стратегически важный объект родины! Было очень страшно, а потом, когда зажглись бледные резервные лампочки, - удивительно: все табло потухли, на перроне необыкновенная тишина. Я медленно, с опаской двинулась к эскалаторам, боясь, что меня сметет толпа паникеров. Однако желающих карабкаться вверх было не так много. И если я без передышки стремилась к свету в конце тоннеля, то другие, наоборот, спокойненько отдыхали. Все прилично, по-петербуржски.
Кто меня порадовал, так это старушки. Ленинградские, которых на испуг не возьмешь. Они стояли на середине эскалатора со своими тележками, набитыми до отказа, со своей неизменной перманентно завитой седой гривой, подобно обелискам. И одна, словно Кассандра, вопила: "А где милиция? Почему их никого нет? Куда они вообще смотрят?"
Где я запаниковала, так это наверху - все турникеты были закрыты. Когда я вырвалась, то зареклась - никогда больше в эту гиену не спущусь. Напрасно, конечно, автомобиль - тоже штука ненадежная.
Наверху было неспокойно. Толпы растерянных людей, не понимающих, как им добраться домой.
Поскольку светофоры тоже потухли, гаишники, наконец, занялись своим делом - регулированием движения. Я восхитилась! Как в старые добрые времена - бесстрашно стоят на перекрестке, регулируют изо всех сил. Я даже подумала, что они ничего так себе мужчины. И животы их сразу перестали бросаться в глаза.
Когда я поднялась по лестнице к себе на 18-й, здесь все было, как всегда - свет в прихожей, зеленые огоньки моих любимых гаджетов.
Вот только воды нет. Но это уже в порядке вещей.

Дорогой Наполеона

С Лазурного берега в Анси можно вернуться по автобану. Часа 4 максимум. Однако француза так просто не проведешь! Француз во всем видит колоссальный подвох, устроенный ему государством, чтобы содрать с него лишних денег. Француз поедет длинным-длинным извилистым серпантином на своем Audi (произносится Оди, так что ни в жизнь не догадаешься) мощностью 500 л.с. со скоростью 40 км/ч, потому что на самом деле это гораздо быстрее, по его глубокому убеждению, чем платная дорога. Он будет ругать по дороге правительство Саркози за то, что оно наставило указателей, которые СПЕЦИАЛЬНО ведут на платный автобан и не дают честному французу возможность найти наиболее короткий и бесплатный путь в Анси. Что в этой ситуации остается бедной русской туристке? Схватить фотоаппарат и пытаться не думать о накатывающей тошноте, высунувшись из окна и щелкая все подряд.
Когда я показала всю съемку знакомой художнице, она сказала, что всё можно использовать для календаря. Конечно, заслуга тут не фотографа, а этой удивительной страны, где, куда ни взгляни - всюду красота!









Увидев сей обелиск с упоминанием 1815 года, я спросила своего шофера, не это ли та самая дорога, которой триумфально возвращался Наполеон в Париж во время своих потрясающих 100 дней? Шофер смутился, сказал, что, скорее всего именно так, поскольку вся эта длинная извилистая дорога называется дорогой Наполеона.





И вот, наконец, оно, лавандовое поле!

Как я люблю эти цветы! Их аромат и хор цикад - это останется навсегда моим первым очарованием после долгой зимы, несмотря на годы, на то, что мир оказался даже здесь жесток и груб, несмотря на то, что никто не спас и ничего не разрешилось.

Кучерявый кот лазурный

Судьба подарила мне шанс увидеть еще раз Лазурный берег, а главное, осуществить то, что не сбылось в прошлом году - пройтись по Сан-Тропе и сфотографировать лавандовое поле.
Мы остановились в Сант-Максим, который, в отличие от Сан-Тропе, женского рода. Видимо, отсюда и певица Максим. Расположен он на противоположном берегу залива Сан-Тропе. Вот здесь:


Хитрые французы едут в Сант-Максим, потому что дешевле. Можно недорого снять номер в отеле с выходом на террасу, с видом на море. У нас была такая.





Надо сказать, мне хватило трех дней, чтобы пресытиться здешней яркой и кучерявой природой. После Анси, что ли, вид этой растительности мне показался немного вульгарным. Впрочем, это, скорее всего, по другим причинам, к путевым заметкам отношения не имеющим.
Однако Сан-Тропе, это уж точно перебор. Я ждала чего-то волшебного, из книг, песен и фильмов...



Вот он уже показался вдали...


И что же я там увидела? С одной стороны набережной - яхты, с другой - ролс-ройсы, феррари и бентли. Душно, пахнет соляркой. Это воздух, пропитанный запахом денег. Те, у кого нет яхт, развлекаются тем, что ходят по набережной и заглядывают в каюты. Нечего фотографировать! Яхта Меланья на миг разбудила во мне папарацци: сфоткать, узнать, кто владелец,куда-нибудь тиснуть! Но подумав, я решила, что сегодня такая может быть у никому не известного провинициального банкира. И вообще, лень, как этой вот даме:



Для души нашла средиземноморский предзакатный сюжет и знаменитую жандармерию.

Большая прогулка

И вот, взяв с собой рекомендуемый объем минеральной воды, а также сандвич с колбасой и сыром, я смело пустилась в пятичасовой подъем на вершину Semnoz. В начале пути мне встретился домик лесника:

На первой площадке belle vue открылся вид на озеро Анси, самое чистое в Европе, в действительности нереально голубого цвета, но здесь погруженное в марево июльского утра.



Глазам своим не поверила, когда увидела вот это горшечное растение пробивающимся сквозь прошлогоднюю листву:


Я поднималась все выше и выше, большое облако зацепилось за верхушку горы, словно началось извержение вулкана...



По дороге я встретила несколько мужчин и одного слизняка.



Один из встреченных мужчин бежал трусцой, другие ехали на велосипедах. Все - вниз. Я задумалась: "а как же они поднимаются наверх?" - и тут же потерялась. Не то чтобы совсем, но с тропинки, ведущей прямо на вершину, я попала на трассу vtt, то есть этих самых горных велосипедистов, и стала подниматься по серпантину. Вода закончилась. Бутерброд давно съеден...


Это - последняя земляника на моем пути.

Когда я достигла, наконец, пологой вершины горы, то поняла, что гордиться будет нечем: никакого ветра, свистящего в ушах, никакого заснеженного обрыва.




И только елки, прижавшиеся к склону, могут рассказать, что здесь бывает и зима.


Стыдно признаться, но больше всего меня обрадовало, что в сей глуши есть кафе, вода и автобусная остановка. Так что назад я вернулась за полчаса, но было очень страшно, что автобус едва вписывается в поворот и при этом выезжает на встречную полосу.

Маленькая баллада

В один из первых дней я отправилась на поиски тропинок, по которым можно подняться в горы. Информация нашлась только об одном входе в лес из Анси. Видимо, других и нет, если вы без машины.
Поскольку я всегда очень послушно следую указаниям путеводителя, не решаясь обратиться к местным жителям, то лишних два часа прокружила по старому городу. Наконец, я сдалась и попросила помощи у юноши с собакой. Оказалось, что он двигается в том же направлении, к тому же был очень расположен поболтать с кем-нибудь, кроме своего пса. За 10 минут я узнала почти все о нем, впечатлениях об его жизни в Лионе и об Анси. Главное, я попала к выходу на тропинки. Поскольку я уже умоталась, то выбрала самую короткую, для начала. Думаю, это была "баллада", так как "рандонэ" они называют более изматывающую прогулку... которую я запланировала на выходные!
С горы мне открылась панорама Анси ле вьё - места моего постоянного обитания и учебы.

По дороге я набрела на эрмитаж, который, как известно, есть "приют отшельника". Было немного странно, как-то искусствено.

Единственные люди, которых я встретила, - это мамаша с двумя детьми явно не "балладного" возраста, которые терпеливо и даже с интересом карабкались наверх.

От Северной Венеции - к маленькой

Мне, конечно, было смешно это слышать - Маленькая Венеция. Какая там маленькая, два канала - и обчёлся! Это до смешного крохотная Венеция! Однако, хотя я и не была в Венеции настоящей, что-то мне подсказывает, что наша Венеция не только северная, но и страшно огромная по сравнению с оригинальной. Гигантомания - черта не только русских правителей, но и вообще нормальных русских людей.
Довелось мне недавно стоять в очереди в Финское консульство. Позади меня вещала пожилая русская красавица в стиле Нины Усатовой: "Эта Сюзанна, когда приехала, говорила, что лучше ее Берна нет города на свете, а теперь она поняла, что значит Россия, просторы, и что самый красивый город в мире - это Петербург". Мне почему-то стало жалко Сюзанну, которая, наконец, всё поняла правильно... Знаменательно, что эта дама ушла, так и не дождавшись открытия консульства, поскольку оно не открылось вовремя. Как пишет Татьяна Москвина, петербуржцу никуда не надо - от Европы Европы не ищут.
Но я не петербурженка, я здесь ненадолго, максимум до окончания жизни, и меня все время куда-то тянет.

И как же мне снова хочется посидеть вечером в одном из ресторанчиков вдоль этого канала, где течет самая чистая в Европе вода. Она и впрямь голубая в этих каналах, как в бассейне.
Кстати, нечего и мечтать поесть здесь в восемь часов вечера в пятницу, несмотря на неприлично высокие цены. Как говорят савойцы, всё из-за богатых швейцарцев - понаехали и все скупили.

Ну вот я и вернулась. Видимо, в ту точку, из которой предпочла исчезнуть. Но с новой фотографией.
Мне немного льстит, что я похожа здесь на Маргариту Терехову в моем любимом фильме "Зеркало". Сижу не на заборе и без сигареты, но как-то тоже концептуально.